"Революция, о необходимости которой все время говорили большевики. СВЕРШИЛАСЬ"
  (В.И.Ленин)
  Беспокоит меня , товарищи , такой вопрос : почему именно Россия ? Почему не Германия ? Не Франция ? Не Америка ? Не Австро-Венгрия ? Не Великобритания ? Не Испания ? Что такого было в истории , географии , социальном строе , экономической системе Российской империи на 1917-й год , что радикальным социалистам , впервые в мировой истории , удалось свернуть шею старому режиму ?
  Понятно , что большой шкаф громче падает . Огромная имперская государственная структура это уже фактор риска  . Значит , если исходить из этого , то Россия шла к революции просто по определению . Революция 1917 года в том виде в каком она произошла , не случилась бы лишь в одном случае - если бы , как минимум , лет за триста до этого в России случилась бы революция буржуазная , наподобие голландской 16-го века , английской 17-го , американской - 18-го и французской 19-го . Но этого не произошло . Первая гражданская война в России или , иначе , пугачевщина - закончилась поражением восставших . Поражением закончилось и выступление на Сенатской площади 1825 года - оно же "восстание декабристов" . С этого момента Россия шла к Великому Октябрю . Малейший перегрев системы вел к социальному взрыву - это и случилось первый раз во время русско-японской , а второй - во время Империалистической войны...
  Собственно анархизм шел по России двумя волнами . В сентябре 1868 года, в Женеве вышел первый номер журнала «Народное дело», подготовленный Михаилом Бакуниным и Николаем Жуковским. Его основу составила статья «Наша программа», ставшая первым последовательным изложением анархических идей на русском языке. Осенью того же года часть тиража журнала была тайно доставлена в Россию и распространялась среди студентов Петербурга, Москвы и Киева. Некоторые революционные кружки признали «Нашу программу» – программой своей, что, фактически, означало зарождение на территории Российской империи анархического движения, – во всяком случае, его бакунистского направления. А сам журнал «Народное дело» оказался первым печатным изданием российского анархизма .
   В какой-то момент анархическое движение в России было поставлено на паузу - 1890-е годы мы не слышим голоса анархистов . Вторая волна российской анархии приходится на общую революционную волну 1905 года . Стоит отметить , что при достаточно широкой поддержке трудовых масс , анархисты не смогли создать рев.организацию , достаточно подготовленную для реализации анархического идеала . При этом попутчики по революционному и социалистическому лагерю - эсеры , большевики и меньшевики , подобными организациями располагали . И это уже ставило анархистов в зависимость от неких случайных обстоятельств , что  хотя и не противоречило анархистским доктринам , но в целом ослабляло их позиции в грядущей революции ...
   Первая русская революция 1905-1907 гг. закончилась подавлением восстания . Однако анархисты продолжали террор против палачей революции . В частности в 1911 году киевский анархист Д.Богров застрелил министра внутренних дел Столыпина . В целом же актив  российского анарходвижения ,например  будущие члены Петроградского военно-революционного комитета октября-ноября 1917 - Блейхман , Богацкий , Шатов , Ярчук , Другов ; или будущие  лидеры Революционной повстанческой армии Украины - Махно , Аршинов - бежали заграницу или отбывали срока на царских каторгах .
   Российская империя приближалась к своему финалу . В 1914 году началась Империалистическая война , на третьем году которой случился социальный взрыв - Февральская революция в Петрограде . Вроде бы ничего особенного - такой же социальный взрыв в следующем 1918 году произошел и в Германии , но как различаются ходы русской и ходы немецкой революций ! Почему российские радикальные Советы смогли взять верх и над буржуазной реакцией и над белой контрреволюцией ? Почему ничего подобного не произошло в Германии ? Вопрос риторический...
   
   Для понимания смысла событий , последовавших за октябрём 1917 года , хочу процитировать подлинного главу анархического принципа - М.А.Бакунина . За пятьдесят лет до начала большевистского эксперимента в России он писал :
"Мы, революционеры-анархисты, поборники всенародного образования, освобождения и широкого развития общественной жизни, а потому враги государства и всякого государствования, в противоположность всем метафизикам, позитивистам и всем ученым и неученым поклонникам богини науки, мы утверждаем, что жизнь естественная и общественная всегда предшествует мысли, которая есть только одна из функций ее, но никогда не бывает ее результатом; что она развивается из своей собственной неиссякаемой глубины, рядом различных фактов, а не рядом абстрактных рефлексий, и что последние, всегда производимые ею и никогда ее не производящие, указывают только, как верстовые столбы, на ее направление и на различные фазисы ее самостоятельного и самородного развития.
Сообразно такому убеждению, мы не только не имеем намерения и ни малейшего опыта навязывать нашему или чужому народу какой бы то ни было идеал общественного устройства, вычитанного из книжек или выдуманного нами самими, но в убеждении, что народные массы носят в своих, более или менее развитых историею инстинктах, в своих насущных потребностях и в своих стремлениях, сознательных и бессознательных, все элементы своей будущей нормальной организации, мы ищем этого идеала в самом народе; а так как всякая государственная власть, всякое правительство, по существу своему и по своему положению поставленное вне народа, над ним, непременным образом должно стремиться к подчинению его порядкам и целям ему чуждым, то мы объявляем себя врагами всякой правительственной, государственной власти, врагами государственного устройства вообще и думаем, что народ может быть только тогда счастлив, свободен, когда, организуясь снизу вверх, путем самостоятельных и совершенно свободных соединений и помимо всякой официальной опеки, но не помимо различных и равно свободных влияний лиц и партий, он сам создаст свою жизнь.
Таковы убеждения социальных революционеров, и за это нас называют анархистами. Мы против этого названия не протестуем, потому что мы действительно враги всякой власти, ибо знаем, что власть действует столь же развратительно на тех, кто облечен ею, сколько и на тех, кто принужден ей покоряться. Под тлетворным влиянием ее одни становятся честолюбивыми и корыстолюбивыми деспотами, эксплуататорами общества в свою личную или сословную пользу, другие — рабами.
Идеалисты всякого рода, метафизики, позитивисты, поборники преобладания науки над жизнью, доктринерные революционеры, все вместе, с одинаковым жаром, хотя разными аргументами, отстаивают идею государства и государственной власти, видя в них, совершенно логично, по-своему единое спасение общества. Совершенно логично, потому что, приняв раз за основание положение, по нашему убеждению совершенно ложное, что мысль предшествует жизни, отвлеченная теория общественной практике и что поэтому социологическая наука должна быть исходною точкою для общественных переворотов и перестроек, они необходимым образом приходят к заключению, что так как мысль, теория, наука, по крайней мере в настоящее время, составляют достояние весьма немногих, то эти немногие должны быть руководителями общественной жизни, не только возбудителями, но и управителями всех народных движений, и что на другой день революции новая общественная организация должна быть создана не свободным соединением народных ассоциаций, общин, волостей, областей снизу вверх, сообразно народным потребностям и инстинктам, а единственно диктаторскою властью этого ученого меньшинства, будто бы выражающего общенародную волю.
На этой фикции мнимого народного представительства и на действительном факте управления народных масс незначительною горстью привилегированных избранных или даже не избранных толпами народа, согнанных для выборов и никогда не знающими, зачем и кого они выбирают; на этом мнимом и отвлеченном выражении воображаемой общенародной мысли и воли, о которых живой и настоящий народ не имеет даже и малейшего представления, основываются одинаковым образом и теория государственности, и теория так называемой революционной диктатуры.
Между революционною диктатурою и государственностью вся разница состоит только во внешней обстановке. В сущности же они представляют обе одно и то же управление большинства меньшинством во имя мнимой глупости первого и мнимого ума последнего. Поэтому они одинаково реакционерны, имея как та, так и другая результатом непосредственным и непременным упрочение политических и экономических привилегий управляющего меньшинства и политического и экономического рабства народных масс.
Теперь ясно, почему доктринерные революционеры, имеющие целью низвержение существующих властей и порядков, чтобы на развалинах их основать свою собственную диктатуру, никогда не были и не будут врагами, а напротив, всегда были и всегда будут самыми горячими поборниками государства. Они только враги настоящих властей, потому что они исключают возможность их диктатуры, но вместе с тем — самые горячие друзья государственной власти, без удержания которой революция, освободив не на шутку народные массы, отняла бы у этого мнимо революционного меньшинства всякую надежду заложить их в новую упряжь и облагодетельствовать их своими правительственными мерами."

"Мы уже несколько раз высказывали глубокое отвращение к теории Лассаля и Маркса, рекомендующей работникам если не последний идеал, то по крайней мере как ближайшую главную цель -- основание народного государства, которое, по их объяснению, будет не что иное, как "пролетариат, возведенный на степень господствующего сословия".
Спрашивается, если пролетариат будет господствующим сословием, то над кем он будет господствовать? Значит, останется еще другой пролетариат, который будет подчинен этому новому господству, новому государству. Напр., хотя бы крестьянская чернь, как известно, не пользующаяся благорасположением марксистов и которая, находясь на низшей степени культуры, будет, вероятно, управляться городским и фабричным пролетариатом; или, если взглянуть с национальной точки зрения на этот вопрос, то, положим, для немцев славяне по той же причине станут к победоносному немецкому пролетариату в такое же рабское подчинение, в каком последний находится по отношению к своей буржуазии.
Если есть государство, то непременно есть господство, следовательно, и рабство; государство без рабства, открытого или маскированного, немыслимо -- вот почему мы враги государства.
Что значит пролетариат, возведенный в господствующее сословие? Неужели весь пролетариат будет стоять во главе управления? Немцев считают около сорока миллионов. Неужели же все сорок миллионов будут членами правительства? Весь народ будет управляющим, а управляемых не будет. Тогда не будет правительства, не будет государства, а если будет государство, то будут и управляемые, будут рабы.
Эта дилемма в теории марксистов решается просто. Под управлением народным они разумеют управление народа посредством небольшого числа представителей, избранных народом. Всеобщее и поголовное право избирательства целым народом так называемых народных представителей и правителей государства -- вот последнее слово марксистов, так же как и демократической школы, -- ложь, за которою кроется деспотизм управляющего меньшинства, тем более опасная, что она является как выражение мнимой народной воли.
Итак, с какой точки зрения ни смотри на этот вопрос, все приходишь к тому же самому печальному результату: к управлению огромного большинства народных масс привилегированным меньшинством. Но это меньшинство, говорят марксисты, будет состоять из работников. Да, пожалуй, из бывших работников, но которые, лишь только сделаются правителями или представителями народа, перестанут быть работниками и станут смотреть на весь чернорабочий мир с высоты государственной, будут представлять уже не народ, а себя и свои притязания на управление народом. Кто может усумниться в этом, тот совсем не знаком с природою человека.
Но эти избранные будут горячо убежденные и к тому же ученые социалисты. Слова "ученый социалист", "научный социализм", которые беспрестанно встречаются в сочинениях и речах лассальцев и марксистов, сами собою доказывают, что мнимое народное государство будет не что иное, как весьма деспотическое управление народных масс новою и весьма немногочисленною аристократиею действительных или мнимых ученых. Народ не учен, значит, он целиком будет освобожден от забот управления, целиком будет включен в управляемое стадо. Хорошо освобождение!
Марксисты чувствуют это противоречие и, сознавая, что управление ученых, самое тяжелое, обидное и презрительное в мире, будет, несмотря на все демократические формы, настоящею диктатурою, утешают мыслью, что эта диктатура будет временная и короткая. Они говорят, что единственною заботою и целью ее будет образовать и поднять народ как экономически, так и политически до такой степени, что всякое управление сделается скоро ненужным и государство, утратив весь политический, т. е. господствующий характер, обратится само собою в совершенно свободную организацию экономических интересов и общин.
Тут явное противоречие. Если их государство будет действительно народное, то зачем ему упраздняться, если же его упразднение необходимо для действительного освобождения народа, то как же они смеют его называть народным? Своею полемикою против них мы довели их до сознания, что свобода, или анархия, т. е. вольная организация рабочих масс снизу вверх, есть окончательная цель общественного развития и что всякое государство, не исключая и их народного, есть ярмо, значит, с одной стороны, порождает деспотизм, а с другой -- рабство.
Они говорят, что такое государственное ярмо, диктатура есть необходимое переходное средство для достижения полнейшего народного освобождения: анархия, или свобода,-- цель, государство, или диктатура,-- средство. Итак, для освобождения народных масс надо их сперва поработить.
На этом противоречии пока остановилась наша полемика. Они утверждают, что только диктатура, конечно, их, может создать народную волю, мы отвечаем, что никакая диктатура не может иметь другой цели, кроме увековечения себя, и что она способна породить и воспитать в народе, сносящем ее, только рабство; свобода может быть создана только свободою, т. е. всенародным бунтом и вольною организациею рабочих масс снизу вверх.

Бакунин как в воду глядел . Большевистское революционное государство , хоть и выдержав семьдесят лет беспрецедентного эксперимента СССР , в конце концов  фактически предало идеалы 1917 и попросту реставрировало капитализм .
Но это было потом . Началось всё с постепенной узурпации революционных завоеваний  товарищами большевиками : создание в декабре 1917 вместо многопартийного ПВРК чисто большевистского Совнаркома , разгром московских анархистских организаций апреля 1918 , разгон левых эсеров в июле 1918 и т.д. вплоть до вооруженной ликвидации махновского района в 1920 и подавления Кронштадта в 1921 г. На этом в истории второй волны российского анархизма можно было ставить точку . Российская революция взяла курс на государственный социализм...